Приход храма равноапостольной Марии Магдалины

11
апреля воспитатели детского сада «Сказка» 
с. Андреево-Мелентьево Кудряшова Л.,  Хруленко Н.А., Куликова Н., Рихельгоф С., Селезнева
Н. , Маторина А.,  Карпенко И. вместе с
тремя группами детей детского сада посетили храм и воскресную школу.

Настоятель
храма протоиерей Николай Бандурин и его помощница Л. Бандурина провели для
детей,  для двух групп изучающих Православие
в кружке «Добрый мир» и средней группы, 
экскурсию по храму. Дети приходят в храм регулярно, но во время
Богослужения для участия в Таинстве Причащения.

Батюшка с матушкой  рассказали воспитанникам детского сада о   исторической и  духовной ценности  храма,  об иконах и алтаре, об основателе села Андрее Мелентьеве, показали воскресную школу и пригласили детей стать ее учениками. Дети поставили подаренные приходом свечи и получили в дар  для родителей по газете «Юг Православный».

9 апреля
настоятель храма святой Марии Магдалины села Андреево-Мелентьево и духовник
клуба «Преображение» протоиерей Николай Бандурин, совместно с воспитателем
клуба педагогом Л. Бандуриной, провели беседу с детьми на тему:  «Пасха Христова. Таинства Исповеди и
Причащения».

На беседе, которая состоялась перед обычной тренировкой по боксу в спортивном зале клуба с. Сухо-Сарматка, присутствовали тренер и командир клуба Л. Атян и родители воспитанников. Дети узнали об истории праздника Воскресения Христова и установления Господом Иисусом Христом Таинств Покаяния и Причащения, о необходимости как можно чаще прибегать к Таинствам и об условиях подготовки к ним.

Когда не готов трудиться над собой, любимым и ранимым, будешь винить обстоятельства. Если же решишься на духовный труд, ни что не сможет помешать. священник Александр Белый-Кругляков.

ВЕЛИКИЙ ПОСТ. Блокадный Ленинград, 1942 г.
«Дорогой Лизочек, наконец предоставляется возможность написать тебе все более подробно, чем раньше… Все очень голодают. Борис Васильевич и Мария Петровна, да и все питаются главным образом комбикормом и тем, что смогут достать. За это время умерло много людей… <…>
Теперь хлеба белого стали давать только 100 граммов на карточку…
Я уже не имею того звериного голода, какой был прошлой осенью и зимой, когда я готова была есть из помойки, могу теперь терпеть голод и спокойно уже смотрю на хлеб. В связи с этим стали уже приходить мысли о посте.
Хочу с тобой поделиться опытом своим в этом отношении. В прошлый Великий пост решила я отделять раз в день от своего кусочка хлеба маленькую дольку, может быть граммов 15–20, для нищих. Этому последовал потом Женя, так что эти кусочки мы могли подать случающимся нищим.
Главная трудность была не в том, что голодно после: такой крошкой все равно не наешься, но трудность сделать именно так, как решила.
Нечто вроде, но несколько иначе я проделала в Петровский. И видела в этом для себя большую пользу. Душа встает в какое-то положение трудящейся, бодрствующей, трезвящейся, и так как это трудно, то она чаще прибегает к сердечной просьбе и мольбе к Господу о помощи, чтобы выдержать, не сдать.
От частой сердечной молитвы пробуждается сознание и ощущение вездеприсутствия Божия. Вот так все одно за другое цепляется, а начинается с такого маленького и, казалось бы, ничтожного. Не говорю уже о том, что когда переешь, то омрачение какое-то находит на душу, отяжеление, трудно молиться.
Вот почему, наверное, все святые так крепко держались за воздержание в пище: оно ведь ведет к воздержанию и в слове, и в взгляде, и во всем другом. Душа не может оставаться на одном месте, она, как говорит епископ Феофан, приснодвижна и, преодолев одно препятствие, ей уже хочется преодолевать еще и еще что-нибудь.
Заметила, что очень хорошо брать на себя что-нибудь на определенный отрезок времени, например на неделю, на две или на пост и т. д.
Помнишь, и святые ведь тоже, предпринимая что-либо, предпринимали на время: на год, на три года и т. д. Опасность тут та: можно удариться в сухое подвижничество, забыв о главном — о любви и милосердии, при нашем жестоком и сухом сердце это очень легко, но надо помнить об этом всегда, это все только средства, так сказать кисти и краски, которыми надо писать портрет души, а не самый портрет.
Когда почувствуешь, в чем тут дело, можно оставить одно и взять другое, особенно, например: не говорить лишнего или слушать терпеливо, не досадуя на болтовню другого, или не говорить, например, о пороках других, каковы бы они ни были, и т. п.
Это будет прямо учить любви. Душа почувствует — и не может не почувствовать пользы ото всего этого — и потянется сама вослед Креста Христова, по стопам Господа. <…>
1942 год».
Из письма Марии Николаевны Соколовой // Никифорова А. Ю. Живое предание XX века. Из книги «Великий пост. Чтение на каждый день»

Как это прекрасно, когда у тебя в душе есть Бог.
Это просто здорово. Помните рекламу, когда молодого парня спросили «есть
ли у него закурить»? Он хлопает себя по карману, проверяя где лежит пачка
сигарет, а потом вдруг начинает всего себя хлопать по разным карманам, а потом
и вовсе пускается в пляс. На немой вопрос изумленного просителя он с
нескрываемым восторгом отвечает «Бросил. Не курю».

Креативный посыл неведомых сценаристов понятен. Человек сначала привычно и как
бы даже уныло потянулся к старой жизни, а потом, вспомнив, что отныне и навеки
свободен от дурной привычки, пускается в пляс, исполнив некий такой боевой
танец индейцев, только что победивших опасного врага.

Это правда здорово — освободиться от пагубной зависимости.

Так что такое Бог в душе? Это полная свобода от ВСЕХ дурных привычек. А потому
это в сто крат круче, чем ощущения человека, бросившего курить. Представьте,
что вы бросили не только курить, но и завидовать, ненавидеть, злиться, сердиться,
жаждать быть первым во всем (нет жажды такой — нет и разочарования, если оное
не получилось). А на освободившееся место пришли иные ощущения — радость жизни,
радость каждому дню, восходу и закату, улыбке родного человека и первым словам
ребенка.

Бог в душе — это полная и ликующая свобода, которую мы помним разве что по
детству. Идешь домой после школы юной и нежно-изумрудной весной, вдыхаешь
по-весенному острые запахи только что отогревшейся и еще влажноватой земли,
перепрелой листвы и тончайшего аромата начинающей расцветать черемухи. И из
груди как-то сам собой рвется какой-то ликующий крик.
А теперь я задам вопрос «Если Бог в душе — это так здорово, почему же
Православие так не любит эту фразу»? Потому что те, кто эту фразу говорят,
лукавят. Я в своем эссе постараюсь избежать ставших популярными аргументов
вроде «футболиста в душе». Хотя они по-своему остры и талантливы. Я
поговорю о другом.

В любой области надо быть профи. И будем откровенны. Ведь нельзя претендовать
на статус математика, если ты не знаешь формулы Лоренца или числа Фибоначчи.
Ученый не может быть ученым, если он не признан Академией наук той страны, в
которой он работает. Иными словами, любая квалификация должна быть
подтверждена. В том числе и духовная (ведь «Бог в душе» — это уже,
простите, святость).

Бог не приходит в любую душу только потому, что человек об этом говорит. Бог в
душе — это результат неких усилий. Проще говоря, скажу совершенно скандальную
вещь — нельзя быть «хорошим от природы». Да, этому учит Православие —
хорошим от рождения, от природы быть нельзя.
Наверное, читателю в этом месте уместно было бы возмутиться. Ну, на самом деле
я полагаю, что адекватно воспримет эту статью только по-настоящему умная, яркая
личность. Не потому, что мне так важно заигрывать со своей аудиторией, раздавая
направо и налево лестные эпитеты, а потому что именно умный оценит красоту
хорошего аргумента. И значит, он в состоянии трезво воспринять ряд тезисов
данного опуса. Как говорится, только умному под стать мысль «Сократ мне
друг, но истина дороже».

Почему же Православие не признает право людей от природы быть хорошими?

И почему столько полемики вокруг тезисов о том, хорош ли тот или иной человек?

Все просто. Слово «хороший» имеет весьма переменчивые дефиниции.
Проще говоря, оно для всех означает что-то свое. Для вора хороший — это
невнимательный ротозей, не следящий за кошельком. Для ротозея хороший — это
полицейский, который не даст вору сделать его черное дело. Вся беда нашего
понимания «хорошего» в том, что это очень контекстно зависимое
понятие. В какой-то ситуации человек хороший, а в какой-то — поступает
откровенно погано.

Православие понимает, что человек может совершать действительно хорошие
поступки и приветствует это. Но в то же время понимает, что мы склонны делать и
плохие поступки, которые мы часто даже не фиксируем своим вниманием — там
толкнули, тут обидели, тут сказали не подумав, там нарушили чужую свободу,
здесь причинили боль. Столь же естественно и незаметно, как дышим, мы можем
совершать мелкие акты причинения кому-то боли.
А значит, мы в некой своей основе нравственно слепы. И вот мы, с бельмами на
глазах, начинаем рассуждать о том, что Бог у меня в душе. Если это так, почему
жизненный путь вслед за нами усыпан обиженными, недовольными нашими действиями,
почему так много людей хромают от нас вдаль, как писал Маяковский:

Значит — опять 
темно и понуро 
сердце возьму, 
слезами окапав, 
нести, 
как собака, 
которая в конуру 
несет 
перееханную поездом лапу

Поезд нашей души, как тяжелый стотонный тягач, несется по ржавому полотну,
расталкивая и калеча тех, кто имел (не)счастье столкнуться с нашим особо
богатым внутренним миром. Как душа, в которой живет Бог, могла бы производить
такой эффект?

Лишь тот, от контакта с которыми люди уходят счастливые, успокоенные, обрадованные,
приобретшие особую, свойственную для Бога тишину духа, может претендовать на
то, что в его душе воистину есть Бог.
Мы таковы?

Нас уже любят все?

От нас люди уходят просветленные и радостные?

Строго говоря, такие люди существовали и существуют. И — они были верующими
христианами, православными людьми. Пол страны ездило к Серафиму Саровскому, чья
доброта была не естественной природы, а тщательно, слезно, скрупулезно
выстроена в сотрудничестве с Богом, которому Серафим Саровский молился день и
ночь в Саровской обители (монастыре). Его святость, его доброта не были
результатами случайной комбинаторики генов. Перед нами — титан внутренней
работы над собой, которая была бы не возможна, не руководствуйся этот святой
человек определенными правилами и методиками, предложенными именно христианским
и православным мировоззрением.

Матрона Московская, сериал про святую жизнь которой прошел недавно по крупным
телеканалам, подтверждает тезис — святая Матрона всю жизнь проводила в молитве.
Ее доброта не была естественной, она была результатом действий искусного
Ювелира, который и есть Бог. Ведь чтобы Бог пришел в душу, душа должна быть под
стать Такому Гостю. Она должна быть чиста как брильянт, прибрана и светла после
многолетней душевной уборки.
Уборка.

Унылое слово. Наводящее тоску на детей, обыденно неприятное для хозяек, и
внушающее ужас их мужьям. Мы не любим уборку в доме. Еще меньше — уборку в
душе. Ибо процесс уборки труден, скрупулезен и как-то бесконечен. Не успеешь
прибраться — опять грязно.

Таковы наши квартиры.

А еще таковы наши души.

Не успел сделать шаг вперед, как уже делаешь два шага назад. Иногда кажется,
что себя перебороть невозможно. Ведь обещал никогда более не материться, не
курить, не брать в рот спиртного, не завидовать подружке, не смотреть на чужих
мужчин/женщин, не сплетничать, не осуждать. И — с печалью и каким-то бессилием
понимаешь. Я все равно делаю это.

И от этой мысли рождается боль.

Эта боль может быть заглушена, отодвинута в сторону, отброшена как грязный
котенок. И тогда — спустя какое-то время выболевшая и омертвевшая совесть
перестанет нас обличать. «Люди сожженной совести» — назовут нас наши
потомки.
Серафим Саровский не отличался по своей природе от нас с вами. Он отличался
реакцией на творимые его сознанием образы и действия. Только представьте — он
стоял в глухом лесу на камне 1000 дней и ночей, повторяя простую, в сущности,
фразу «Боже, милостив буди мне грешному».

В чем смысл этого сверхчеловеческого подвига — стоять и в зной и мороз и
осенний промозглый холод на ледяном камне, вновь и вновь повторяя обращенную к
Богу простую фразу?

В том, что он чувствовал, как из глубины его подсознания, как пена от жирного
бульона, вскипает и поднимается темное начало человека — его греховная натура.
Хочется завидовать, презирать, быть выше, хочется секса без контроля, хочется
побед на чужим мужем/женой, хочется и хочется и хочется.

Серафим, признанный святым, на свое «хочется» сказал «нет».
Но ведь свое нутро, это не компьютер, по которому достаточно щелкнуть мышкой,
отправив его спать. Свое нутро нужно строить, и чинить, и ломать, и
перебарывать. Иной раз это настолько тяжело, что сил не хватает, и вот именно
тогда, в страхе перед поражением, рождается отчаянный крик к небесам —
«Боже, милостив буди мне…»
Почему Серафим не делал того же самого дома, на работе, да где угодно? Потому
что часто для борьбы с самим собой надо вырваться из привычного и защищающего
постылый образ жизни контекста. Надо выйти — хотя бы даже на улицу. И просто
послушать себя. А иногда и этого недостаточно. И тогда — люди идут в храм.

Храм — место не простое, с секретом. Храм силен тем, что там собираются люди,
которые устали от себя прежних и идут на встречу к себе будущим, очищенным,
лучшим. Тем, в чьих душах воистину мог бы жить сам Бог. Почему люди идут из
тепла квартир на стадион — болеть за любимую команду? Потому что
«вместе» — сильное слово. Потому что атмосфера стадиона усиливает
эффект. Почему человек идет в храм? Потому что рядом с тобой стоят те, кто тоже
устал от себя — постоянно чего-то хотящего.

Храм — не место, куда люди приходят к священнику (попу, если угодно). Храм, это
место, где люди стараются обрести новые силы в борьбе с самим собой. Идя в
храм, по дороге настраиваешься на высоту. Возвращаясь из храма, высоту уже
несешь в себе, радостно и бережно прислушиваясь к ней — обретенной тишине
внутри себя.
И потому, любой верующий человек, зная, как слезно тяжела борьба со своим
внутренним зверьком, зная, через какие тернии приходится пройти, чтобы
удостоиться хотя-бы редкого посещения драгоценного Гостя и ощутить неземную
высоту и сладкую тишину собственной души, по-доброму улыбается в ответ на
утверждение «а вот у меня Бог — в душе».

Дмитрий Сиверс

К 150-летию со дня рождения святого

Ольга Рожнёва

О скорбях

«Всегда и за всё, даже за скорби, благодари Господа и Пресвятую Богородицу».

«Всемогущий Господь управляет миром, и всё, вершащееся в нем, совершается или по милости Божией, или по попущению Божию. Судьбы же Божии непостижимы для человека… Только такое воззрение на сущность всего происходящего привлекает в душу мир, не попускает увлекаться разгорячением, направляет зрение ума к Вечности и доставляет терпение в скорбях. Да и сами скорби представляются тогда кратковременными, ничтожными и мелочными».

Молитва – меч духовный, истребляющий всякий грех

«В самые тяжелые времена удобно будет спасаться тот, кто в меру сил своих станет подвизаться в молитве Иисусовой, восходя от частого призывания имени Сына Божия к молитве непрестанной».

«Непрестанная молитва покаяния есть лучшее средство единения духа человеческого с Духом Божиим. В то же время она есть меч духовный, истребляющий всякий грех».

«МОЙ ОТЕЦ ВИДЕЛ АД И РАЙ»

Митрополит Павел (Лебедь)

Митрополит Павел с мамой в паломничестве на Святой Земле в Вифлееме

У детей не бывает плохих родителей, как и у родителей – детей. Нас у отца с мамой было девять душ, одного Господь забрал в младенчестве. Мы росли в христианском воспитании, у нас глубоко верующая мама и бабушка по линии мамы. А отец был из протестантов. Мы и родились в такой семье, но все дети на восьмой день были крещены в Православной Церкви. Папа никогда нам не запрещал ходить в храм, но сам всегда молился только молитвой «Отче наш» и не возлагал на себя крестного знамения. Он был строг в воспитании и всегда говорил: «За одного битого двух небитых дают». Мы запомнили и такие его слова: «Лучше я один раз перетерплю боль, чем стыд всю жизнь за своих детей».

Когда мне было 16–17 лет и я учился в старших классах, то из интереса пару раз приходил на собрания протестантов. Мне хотелось знать их понимание веры, состояние души и чем они занимаются на их так называемом «богослужении». Увидел я там абсурд и пустоту этих людей. Действительно: Приближаются Мне людие сии усты своими и устнами чтут Мя: сердце же их далече отстоит от Мене (Мф. 15: 8). Если человек вытащил кирпичи из дома, он неминуемо развалится. Так же бывает, когда люди упраздняют догматы Церкви, строй богослужения, церковные и апостольские предания.

В 1985 году, будучи студентом Московской духовной академии, я обратился к отцу с просьбой, чтобы он от меня отказался. Отец посмотрел на меня с сожалением: «Глупый ты человек. Я очень хотел детей, но Господь не давал: в то время мама болела. Но я молился, просил, и Господь послал мне тебя. Как же я могу отказаться от тебя? И всех вас? Вы моя кровь, вы моя жизнь и мое счастье».

Поступил я так потому, что очень хотел, чтобы отец принял крещение. Я не имел права, войдя в алтарь, за него молиться, вынимать частичку. И мне было очень больно. Я всей душой любил отца, а он – меня. Папа во всем помогал маме, никогда нас не обижал и без дела не наказывал. Он «подкупал» нас конфетами и печеньями, катал на санках, играл с нами в прятки, ходил на лыжах, когда мы были маленькими.

Одним словом, тогда, в 1985-м, мы с ним побеседовали на Рождество Христово, и я опять ни с чем уехал в свою альма матер – в Троице-Сергиеву Лавру – к началу моего духовного рождения. Через два дня после Сретения мне пришла телеграмма, приглашающая на телефонный разговор с родителями.

«Какое счастье! – сказала мама. – Отец накануне Сретения принял Таинство Крещения. В церкви присутствовали все дети и внуки с зажженными свечами. Он сам обо всем договорился со священником, сам себе избрал кумов, приготовился – и совершилось чудо». Наверное, в первую очередь это было чудо для меня.

На следующий день отец пошел в храм на праздник, чтобы принять участие в Евхаристии. Однако он никак не мог понять, как можно причаститься Тела и Крови Христовых. Это как бы немного возмущало его душу: с человеком, сердца которого Господь еще не коснулся, такое может случиться. Пропели «Святая святым», папа стал вместе с народом подходить к Чаше. И о, дивное чудо! Господь спасает человека разными путями: отец видит, что вместо частички хлеба в лжице стоит Воскресший Христос и смотрит на него.

И видит отец: вместо частички хлеба в лжице стоит Воскресший Христос и смотрит на него!

Отец потом рассказывал: «Я не то что перепугался, даже не знал – стою ли я на земле или она ушла из-под ног. И мысль обожгла: “Как же я могу принять Его внутрь?!” Так я с минуту стоял в оцепенении, но сзади люди начали меня подталкивать: “Лебедь (к нам в селе привыкли обращаться по фамилии), проходи!” Тут Воскресший Христос опять стал частичкой хлеба, и я причастился». Священник позже вспоминал: «Я видел, что он на мгновение покрылся потом, который катился с него градом, и не мог понять, что случилось». Когда отец отошел от Чаши и подошел к запивке, то снова увидел небольшую сияющую фигуру Воскресшего Христа. Так Господь укрепил его и развеял сомнения.

Не скажу, что отец был очень усердным в посещении храма, он ходил не на все воскресные службы, но обязательно на двунадесятые праздники, соблюдал потом с мамой пост. Следом встал вопрос о том, чтобы совершить третье Таинство – Таинство венчания. Но враг рода человеческого всякими путями отводил от правды и истины, и когда я говорил о венчании, отец отвечал, что то туфель нет, то рубашки, то костюма. В один момент я зашел в магазин, купил все, что нужно, и принес домой: «Вот вам все необходимое на венчание». И словно диавол предусмотрел, поняв его благое желание и мою настойчивость! Отец поругался с мамой и перестал с ней разговаривать перед самым отъездом ко мне в Нововолынск в 1988 году в канун своего дня ангела. Но мои сестры Наташа, Нина и Валя начали говорить, что надо ехать – батюшка ждет. И они утром выехали в Луцк, еще не помирившись, но когда пересели на автобус Луцк–Нововолынск, он заговорил: «Ты хочешь, чтоб твое желание исполнилось? Оно исполнится, потому что я дал слово Богу и дал слово батюшке».

Папа с мамой приехали ко мне, и я совершил Таинство венчания над своими родителями Димитрием и Надеждой и над родителями отца Виктора, у которых я некоторое время жил, Алексием и Софией. Папе тогда было 55 лет, а маме 53. Прошло Таинство очень торжественно, для меня это была большая радость, потому что я сам их венчал. Красиво пел хор, присутствовали родные. После венчания мы собрались и отпраздновали это событие в мерах разумного. И так они дальше жили с Божией помощью.

Митрополит Вышгородский и Чернобыльский ПавелПрошли годы, дети выросли и разъехались, родители снова остались вдвоем. Однажды утром отец проснулся и рассказал маме сон: он видел всех наших покойников, которые сидели за столом у нас на огороде и просили выпить коньяка. Надо сказать, что отец помогал многим. Родители досматривали двух женщин и одну семью стариков, наших соседей, деда Сидора с его женой Марией, дочь которых не хотела им помогать, а отец носил им кушать. Этот дед Сидор много меня наставлял в историческом понимании Священного Писания. И когда я поступил в семинарию, благодаря его науке я мог два года не открывать книги, поскольку знал весь материал.

И вот после этого сна (а я снам не верю) отец сказал маме: «Надя, пришло мое время, я скоро умру». Мама не приняла его слова всерьез: «Да что ты начинаешь?! Не забивай голову». Но он стоял на своем: «Вот посмотришь». Это было в сентябре. Раньше папа, бывало, говорил, что если заболеет раком, то что-то себе сделает, поскольку очень боится страданий и не хочет никого обременять. Он никогда не болел, был настолько сильный, что в зубах поднимал более ста килограммов. А я молился, чтобы Господь, если уж пошлет такие испытания, не допустил бы совершиться неугодному Ему, пусть даже для этого у отца отнялись бы руки и ноги. И Господь меня услышал.

У отца был рак легких, который он носил в себе с 1972 года. Об этом знали все. Но болезнь была как бы законсервирована и не развивалась. А потом, при переломе, ребра на какой-то глубине пробили легкие, они зажили, но травма запустила онкологический процесс. В Луцке ему сделали МРТ и обнаружили две опухоли головного мозга – уже метастазные. Когда Александр Юрьевич Усенко, профессор, директор Института имени Шалимова, спаситель в болезнях мой и моей семьи, повторил МРТ, то в голове обнаружил уже двадцать два метастаза. От операции мы с отцом отказались. Он сказал: «Пришло мое время».

Не забуду такой эпизод. Тогда, в 2000 году, у нас шла борьба за только что отстроенный Успенский собор. Отец в то время уже не мог ходить, а передвигался скачками, опираясь на руки. Таким образом он добрался до машины, сел на переднее место, и мы подъехали к Великой церкви. Это, конечно, без слез не вспомнить. Спрашиваю: «Пап, тебе помочь?» Он не позволил: «Не надо, сынок, я сам». Из придела архидиакона Стефана он заполз в храм по ступенькам и приблизился к центральному алтарю Успенского собора. Долго молился – не знаю, о чем просил, но потом повернулся ко мне и говорит: «Сынок, если нужно умереть – умри за этот храм. Я тебя благословляю как отец, хоть ты и владыка». Он ко мне всегда обращался на «вы» и целовал руку – а тут так сказал.

Утром по просьбе мамы мы выехали домой пораньше, и отец всю дорогу пел: «Ой, скоро-скоро меня не будет, далеко поезд повезет…»

Настал день, и отец уже не вставал. Он практически не принимал обезболивающих, только в последние дни, хотя, видно, испытывал сильные боли. Причащался он каждый день. Дай Бог и мне такое чувство покаяния и смирения, какое было у него в то время. Когда приходили и говорили: «Митя, ты еще выздоровеешь!» – он отвечал: «Вчера плевал на грудь, сегодня на бороду, и я выздоровею? Чего вы меня упрашиваете?! Я буду вечно жить, не умру. Но приходит время – мы все отходим…»

И тут настал один чрезвычайный момент, я тогда приехал домой, раньше вернувшись из Иерусалима. Папа даже рассердился на маму: «Зачем ты вызвала владыку? Еще не время!» Он как бы спал и вдруг начал кричать так, что просто Страшный суд! Кровь в жилах стыла – лежит и кричит так, что просто не передать! Я стал читать канон на разлучение души от тела и молился Божией Матери. Минут через двадцать отец пришел в себя. Он не мог перекреститься, но в волнении вымолвил: «Сынок! Владыка! Благодарю, что вы меня забрали!»

Фреска у входа в Ближние пещеры Киево-Печерской обители

«Я видел, что там, в аду! Все, как изображено на стене у входа в Ближние пещеры!»

Я наклонился над ним: «Что случилось?» Он смотрел глазами, полными невыразимого страха: «Я был в аду! Если бы вы видели, что там! Все, что у вас изображено на стене у входа в Ближние пещеры, существует! (Фреска у входа в Ближние пещеры Киево-Печерской обители воспроизводит двадцать посмертных мытарств души. – Ред.) Все так и есть! Меня через все провели. Не заводили только на одно мытарство – туда, где содержатся невенчанные, потому что я венчан».

Важно, что эти двадцать минут для страдальца длились бесконечно долго. Немного опомнившись, он рассказал, что за нарушение поста в среду и пятницу наши неприятели, враги, заставляли есть мерзких червей. За матерные слова страшно били по устам. Невозможно передать словами тот ужас и муку, которые претерпевает там душа!

Я не знал, что и думать об услышанном, все-таки удивительно. На второй день отец опять лежал недвижимо, как бы спал – но на этот раз такой красивый, розовый, с улыбкой. Мы с моим другом, отцом Анатолием, снова стали читать канон на разлучение души с телом. Отец через полчаса пришел в себя и говорит: «Сынок, зачем вы меня забрали? Я сегодня был в раю. Господь показал все, что мне было позволено. Не скажу, что видел много знакомых людей, но есть. Если бы вы знали, какие там радость и блаженство! Я не хотел оттуда уходить, но слышал, как вы молитесь, как читаете, и меня отпустили». Так повторялось три раза: один раз он побывал в аду (может быть, за свое протестантское прошлое) и два раза – в раю.

5 ноября я собрался в Киев, где меня ждал Блаженнейший митрополит Владимир: надо было освящать кресты на куполе храма на родине Леонида Даниловича Кучмы, в то время президента страны. Я взял отца за руку: «Пап, я приеду 8-го числа поздравить тебя с днем ангела, и мы тогда подольше побудем вместе, а сейчас мне надо ехать, звонил предстоятель». (Благодарю Бога, что я был у ног Блаженнейшего, это святой жизни человек, который мне по-другому открыл мир и повлиял на мое мировоззрение.) Отец ответил: «Не торопись, сынок, в этот день будут похороны. А в лучшем случае, я в этот день помру». Говорю ему: «Дождетесь меня». Он кивнул: «Дождусь, но мы уже общаться не будем». Я попросил у него прощения, поцеловал его – все как должно быть.

Утром 7 ноября мы с Блаженнейшим освятили кресты храма святой великомученицы Параскевы в селе Чайкино, на родине Кучмы. Без десяти минут десять служилась заупокойная лития. Совпадений в жизни нет, а есть Промысл Божий. И вот поминаются Даниил и Параскева, родители Кучмы, и я поминаю новопреставленного Димитрия. Такое в моей жизни было второй раз. В 1986 году, когда умер митрополит Антоний, мы служили вечером заупокойную службу, и я помянул новопреставленную Александру, но не знал, кто это, думал: кто же мог умереть? Прихожу после этого в келью и вижу: лежит телеграмма с сообщением, что умерла моя бабушка Александра. А тут – Димитрий.

И сам не знаю почему, но поминаю новопреставленного Димитрия. Потом позвонили: отец умер

На душе у меня стало как-то хмуро. Мы пошли, сели за стол, Леонид Данилович просит спеть песню на стихи Блаженнейшего про маму. А у меня ничего не получается – горло вдруг стиснуло. Думаю: «Ну какой же Димитрий? Кого я поминал? Папа еще живой». Блаженнейший мне говорит: «Владыка, ты сегодня какой-то сам не свой». Я согласился: «Сам не могу понять». – «Ну, не обращай на это внимания». А через десять минут приходит охранник президента и говорит: «Леонид Данилович, просят владыку Павла». У меня сразу сердце – ёк! Беру трубку и слышу крики, всхлипы: «Владыка, нет папы! Двадцать минут назад умер». Такое было. Он причастился в понедельник утром, заснул и уже не просыпался. Только когда умирал, открыл глаза, посмотрел на всех, улыбнулся, потом сомкнул веки, вздохнул – и нет его. Такова краткая история блаженной кончины моего отца.

Помню, когда я пришел просить благословение на монашество, мама отказала наотрез: «Никогда! Только через мой труп!» А мудрый отец сказал: «Говорю тебе: не опозорь то, к чему ты стремишься, чтобы мне не было стыдно». Я эти его слова запомнил на всю жизнь. Папа много не разговаривал, но если заслужил – получишь. Он очень трепетно относился ко всем людям, не пропускал ни одного нищего. Когда к нам кто-то приходил и мама иногда могла что-то придержать, как у женщин бывает, он потом обличал: «Ты, что, думаешь две жизни жить? Почему не поделилась? Люди нуждаются больше, чем мы с тобой!» Мама тоже отзывчивый человек, но эта доброта и мудрость отца всегда возвышалась примером для всех нас.

Когда папы не стало, я сразу обратился к отцу Василию, чтобы он попросил моих друзей помолиться о новопреставленном родителе. Матушка Стефания прочитала за ночь всю Псалтырь о упокоении его души. А я, уставший после службы, прилег немножко отдохнуть и тут вижу во сне дивный белый дом. И радостный папа ко мне обращается: «Мне построили дом. Видите, какой красивый? И мне подарили 72 подарка на день ангела. Я вам очень благодарен. Это для меня такой прекрасный день!» Я проснулся и всем рассказал этот сон. Матушка Стефания предположила: «Может, это потому, что прочитали всю Псалтырь?» А когда я приехал домой, отец Василий встретил меня словами: «Владыка, я заказал 72 Литургии и 72 панихиды на 8 ноября». 72! Вот вам доказательство великой благодатной силы православной Литургии и того, как наши покойные к нам близки. 8 ноября, в день памяти великомученика Димитрия Солунского, покровителя моего родителя, были похороны, как и сказал отец при расставании.

Он был очень добрым, и на похороны пришло море людей, человек семьсот. Отпевали четыре архиерея. Дивно было: когда гроб положили на телегу, лошади не тронулись с места – не пошли со двора. И мы ждали, пока придет машина. Ночью разыгралась вьюга, а утром все успокоилось, вышло солнце. Мы похоронили отца, все пришли к нам на поминальный обед. Люди покушали, посидели минут сорок. Вдруг ударила молния, хлынул дождь – за три минуты все залил. И люди разбежались по домам. Вот и все. Как хотите, так и понимайте. «Земля живых» рядом с нами, и душа наша туда тоже порой приближается еще в этом мире.

Примером тому может быть и история с дедом Сидором, о котором уже упоминал. Когда я еще учился в торговом техникуме, мы с ним однажды договорились, что если я раньше умру, то я ему приснюсь, если он – то он мне приснится и сообщит, как все было. Прошло время, я уже о том забыл и про деда ничего не знал. В одно время зимой так сильно замело снегом, что я не мог приехать на выходные домой. Приехал на следующую субботу и спрашиваю у мамы про деда Сидора, а она говорит: «Его уже нет неделю». А мне снился сон со вторника на среду. «В тот день отец к нему пошел с едой», – присела на стул мама. «Мы с ним побеседовали, – объяснил мне во сне Сидор, – я сказал: если умру, то мыть меня не надо. Отец твой ушел. Я еще немного посидел, штопал рукавицы. Когда мне стало плохо, я достал 17 рублей 62 копейки, положил на подоконник и открыл двери. И только я лег – сразу умер. А чтобы ты знал, что это правда, скажу тебе, что в такой-то день умрет девушка в нашем селе (он назвал ее по имени)». Мы с мамой поговорили о случившемся, и я снова вернулся на учебу. А когда в следующий раз приехал и спросил маму о той девушке, то услышал: «Умерла она». Такое тоже было.

Нет смерти! Есть вечная жизнь

Сегодня я читаю в книге о наших старцах, об их блаженной кончине и имею возможность, благодаря Богу, Божией Матери и преподобным, соприкасаться с явлением смерти братии. Вот пример, который случился помимо моего желания: мы говорили за два дня до смерти с отцом Марком, архимандритом Лавры, и я ему сказал: «Ты скоро уйдешь». И через два дня его не стало. Помню, как говорил с отцом Алексием. Был у нас такой старенький монах святой жизни, который незадолго до своей кончины слышал прекрасные голоса, которые поют Херувимскую песнь, и просил меня, чтобы я помолился. В разговоре речь зашла о смерти, и он сказал: «Нет смерти, владыка! Есть вечная жизнь».

Такие люди, духовно углубленные в текущей жизни, являли и пример блаженной кончины. Бог прославляет потрудившихся Ему в свое время, но дает возможность размыслить и над собственной жизнью.

Митрополит Вышгородский и Чернобыльский Павел
Записала Валентина Серикова

Из книги «Последняя точка. Удивительные свидетельства монахов и иных лиц, живыми проходивших мытарства» (Киев, Горлица: 2019).

2 апреля 2019 г.

Рассказ греческого архимандрита Клеопы (Петритиса) из монастыря Петрас, Греция.

Случилось это примерно году так в 1987-88. Тогда жил в Иерусалиме один русский иеромонах, Мефодий, служивший в Свято-Вознесенском монастыре на Елеонской горе. Он был известен своим аскетическим образом жизни. Однажды он сильно заболел и умер. Отвезли его в морг. Положили в холодильник. На следующий день приходят работники морга, открывают холодильник, выкатывают коляску и тут о. Мефодий садится на коляске, благословяет их широким крестным знамением и говорит: — Христо-о-о-с Воскре-е-есе! Паника, шум, кто-то кричит, кто-то в ужасе убегает, кто-то падает в обморок. Отвозят о. Мефодия во французскую больницу «Сен Луи». Там он находился несколько дней и… снова умер. Отвезли его в тот же морг. На следующий день пришло уже довольно много народа, посмотреть что будет. Были и монахи и мусульмане, которые пришли прослышав о невероятном событии. Кто-то зажёг свечи, кто-то — кадило. Открывают холодильник. Отец Мефодий опять садится на коляске, крестит всех широким крестом и говорит: — Христо-о-о-с Воскре-е-есе! Все были потрясены. Кто-то из медперсонала ему сказал: — Отец Мефодий, или Вы умрёте, как все нормальные люди или мы умрём со страху. Отца Мефодия снова увозят в больницу. Через некоторое время он умер в третий раз и уже окончательно, до Второго Пришествия. Отец Мефодий похоронили в Елеонском монастыре, в очень хорошем месте.

Игорь Петровский, прессекретарь главы Донской митрополии.

Как так получается, что одна девочка поет в храме, а другая плюет в его двери?!

Помните, у Блока были такие стихи? «Девушка пела в церковном хоре о всех усталых в чужом краю, о всех кораблях, ушедших в море, о всех, забывших радость свою».

Тихий, светлый силуэт девушки. Сколько в нем нежности, легкости и красоты! Как и любой художественный образ, жизнь той девицы ограничена поэтической строкой. Мы знаем о ней лишь то, что раскрыл в эпизоде автор. Можно предположить, что у блоковской героини была обычная жизнь, как у всех девочек-подростков. Нужно было думать о замужестве, заканчивать учебу, как-то разбираться с богатым и противоречивым внутренним девичьим миром. Может быть, ей даже не были чужды политические вопросы. Благо 1905 год, год написания стихотворения, был страсть как богат на всевозможные «приключения». Девочка наверняка знала о трагедии «кровавого воскресенья», об учреждении в России Государственной думы, о росте крестьянского населения и экономических проблемах, о даровании стране первой конституции. Тем более что газеты того времени много об этом писали, а мальчишки-газетчики делали все возможное, чтобы желтые листы попадали прямо под нос читателю, как только тот появлялся на центральных улицах города.

1905 год. Приближалось страшное время для России. Метель августа. Есть у Юрия Шевчука такая песня. Образ сильный, исторический. Тихим солнечным днем последнего месяца лета в спокойный городской пейзаж врываются хлопья незваной зимы. Снежинка за снежинкой, минус за минусом грядёт конец. Всё холоднеет, темнеет, неуютствует. Меняется погода, меняется судьба, приходит время Мефистофеля. Оба поэта – и Блок, и Шевчук – это тонко чувствовали. «Что пожнем, когда пыль рассеется? Степь красна, как чернила Фауста», — поет Юрий Юлианович. Как много душ в такое время обреченно погружаются во тьму. Как дорог в нем любой лучик надежды. «И каждый из мрака смотрел и слушал, как белое платье пело в луче», – вторит Сан Саныч. Даже в такие периоды истории находятся девочки, молящиеся за мир. О, это не фарфоровые барышни. Этим девочкам вскоре предстоит стать трагическими русскими матерями, придется вынести на своих плечах всю свистопляску, устроенную их детьми, пройти через разруху и восстановление. Мне кажется, об этом и был стих Блока. «О том, что никто не придет назад». Но девочка молится, хор поет, надежды лучик светит.

Можно допустить, что сто с лишним лет спустя в Старо-Покровском храме Ростова пела такая же блоковская девушка. Времена меняются, люди – нет. Неправда, что богатыри не мы. И богатыри, и блоковские девушки, и чеховские барышни, все есть в нашей жизни. И вот, в то время, как одна блоковская барышня пела в церкви, с обратной стороны к храму приближался другой блоковский персонаж. У автора есть страшная поэма «Двенадцать». Там выведены с такой же художественной живостью совсем иные девочки. «В зубах цигарка, примят картуз, на спину надо бубновый туз!». Героиня поэмы, ее зовут Катька, с дружками-товарищами шествуют по городу. Променад их виден издалека. Идут, лихие, всех пугают. Старушка плачет, кисейная барышня прячется, долговязый поп убегает. Многие предпочитают скрыться. Еще бы! Катьку с компанией подгоняет «веселый злой ветер». Всё разрушим, каждого пнём, на всех наплюем, а в кого-то даже пульнём. «Свобода, свобода, эх, эх, без креста! Катька с Ванькой занята — Чем, чем занята?.. Тра-та-та!». Персонаж из этого произведения Блока приближался к церкви. И вот оно: «Товарищ, винтовку держи, не трусь! Пальнём-ка пулей в Святую Русь».

 Два персонажа русского писателя встречаются по обе стороны одной и той же церкви. У каждой девочки – свои проблемы, переживания, своя реакция на происходящее в стране. Одна девочка пришла в храм, чтобы вознести молитву обо всех, кому так страшно, холодно, одиноко.  Другая – не поленилась же – чтобы плюнуть, смачно, от души, густой слюной, предварительно расхаркавшись, да с улыбочкой, да на камеру, да в позе французского круассана. В общем, сочный кадр. Блок бы взял.

А теперь главный вопрос. Как так получается, что одна девочка поет в храме, а другая харкает в его двери? Причем обе – молоды и пылки, обеим может даже не чужды политические рефлексии. Понятно, что юность, может быть, на то нам и дана, чтобы обтесывать свои острые зубы и выпирающие ребра о широковатые амплитуды необдуманных действий. Лишнее срежется, нужное останется. Кто не был в детстве бунтарем, тот скорее всего подлец, кто им остается во взрослом возрасте, тот, скорее всего, дурак. Но почему же внутренние процессы одних девочек приводят в храм, а других подвигают мучать животных в заброшенном доме (такое мы видели), мочиться на исторические памятники (и это было), снимать избиение беззащитных на камеру (помните?) или плевать в церковь? Ах, эти проклятые русские вопросы: кто виноват и что делать?

Полиция, интернет-сообщество, журналисты, родительские комитеты и, надеюсь, даже родители «героев» сюжета ищут ответы на этот вопрос. Ну прямо как у Маршака: «Ищут пожарные, ищет милиция, ищут фотографы… ищут давно, но не могут найти». Переходный возраст, плохое воспитание, глупая фанаберия, политический подтекст. Чем только не объясняют этот поступок комментаторы, специалисты и даже сама наша героиня в своем покаянном письме.  

Второй проклятый русский вопрос также имеет множество вариантов ответа и предложений: от 148 УК РФ до «заставить мыть полы в храме».

Дискуссия поднялась, коей и Вайнштейны, и Навальные, и иные медийные хайпы позавидуют. Новость с комментариями вошла в топ-листы Яндекса. О ней написала вся региональная и половина федеральной прессы. Либералы и консерваторы, левые и правые, сайты заксобраний и популярные ленты в «телеге». Шум до небес…

И только маленький приход оплёванного Старо-Покровского храма, где, я просто в этом уверен, должна-таки петь пресловутая блоковская девочка, просит передать «Катьке» и ее задиристой компании, что там не держат зла, всё понимают – дурь, молодость, бравада, весна – и ждут их в гости. Настоятель готов даже напоить их вкусным восточным кофе и рассказать историю одного из самых красивых храмов города. Только баба Лида, прихожанка старой закалки, отмывая «Катькины» сопли от дверной ручки, что-то тихо ворчит про современную молодежь. Но настоятель обещал ободрить старушку добрым словом.

Старо-Покровский храм

Общество пошумело. СМИ отработало. Но в случае любого общественного резонанса должны проявить себя и правоохранители. За эту весёлую челлендж-прогулку нашим «деточкам» могут грозить серьезные неприятности. На юге России, где исторически сложилась крайне редкая и самая сложная социальная модель – мирное сосуществование десятков народов и вер – за публичные плевки в сторону народных святынь и памятников может «прилететь» нехилая ответочка от спецслужб. Но и тут Церковь заступилась за оплевателей. Митрополит Ростовский вступился за неразумных детей перед органами исполнительной власти:

«Почтительно прошу не применять к подросткам строгих мер наказания и проявить снисхождение. Необходимо объяснить, что плевать в храм – это не хорошо. Пусть это будет для них не только уроком гражданской ответственности перед законом, но и, прежде всего, уроком милосердия со стороны общества», — подчеркнул владыка.

Милосердие! Вот основное, ключевое, базисное, онтологическое слово всей этой истории. Можно сколько угодно учить страхом перед наказанием, лекциями о толерантности, общественным остракизмом. Подросток сегодня настолько безбашенное существо, что ему все эти условности – фиолетово! Но если мы, как страна, как народ, как церковь (церковь происходит от слова, которое переводится как «люди, собравшиеся вместе») будем милостивее, добрее … Да что тут говорить. Одним словом, милосердие – это милостивое сердце. Понятно, что идеал недостижим в полноте. Хуже – если он станет совсем немыслимым.

Как важно, что «среди шума городского» Церковь во всей этой истории нашла самые важные слова и для девочки, и для общества, и для себя: «Плевок во время Великого поста напомнил нам христианам о тех образцах прощения и милости, к которым призывает нас Христос в Евангелии», было сказано пресс-службой Донской митрополии.

Пусть обе девочки почувствуют, что они нужны.

Сегодня, 18 марта, при участии первого заместителя главы администрации Неклиновского района Андрея Дубины, руководителя организации «Отцы Дона» в Неклиновском р-не Григория Туева, начальника отдела опеки и попечительства Александра Лищенко, руководителя центра психолого-медико-социального сопровождения при Отделе образования района Владимира Пегушина,

состоялась рабочая встреча представителей Всероссийского общественного движения «Матери России» и региональной общественной организации «Отцы Дона».

  Помощник настоятеля храма Любовь Бандурина является руководителем  движения в Андреево-Мелентьевском сельском поселении. На встрече присутствовали лидеры Всероссийского общественного движения «Матери России» из 18 сельских поселений, представитель Ростовского областного центра охраны здоровья и репродукции Алла Говорухина, представитель Донской гильдии профессиональных медиаторов.

 Собравшиеся обсудили стратегию развития
института семьи, порядок взаимодействия государства и общества в процессе защиты
прав и интересов семьи, выступили активные представители общественных
организаций, образовательных учреждений района. Участники представили свой опыт
работы по обсуждаемым вопросам, наметили основные направления дальнейшего
взаимодействия.

        По окончанию мероприятия, был выработан
проект решения встречи, в котором отражены все ключевые и важные для
гражданского общества проблемы, требующие безотлагательного решения для укрепления
института семьи в Неклиновском районе.

Проблемы современного иконопочитания. Часть 1

Священник Алексий Кнутов, Владимир Немыченков

Сегодня, в преддверии праздника Торжества Православия, когда вспоминается событие, связанное с окончательной победой иконопочитателей над иконоборцами в 843-м году, есть повод поговорить о том, как мы, православные верующие, сами нарушаем положения догмата об иконопочитании, в иных случаях становясь самыми настоящими иконоборцами и осквернителями святых образов.

Для начала напомним Догмат об иконопочитании, утвержденный в 787-м году на VII Вселенском Соборе:

«…Со всякою достоверностию и тщательным рассмотрением определяем: подобно изображению Честного и Животворящего Креста, полагать во святых Божиих церквах, на священных сосудах и одеждах, на стенах и на досках, в домах и на путях честные и святые иконы, написанные красками и сделанные из дробных камней [речь о мозаике – авт.] и из другого пригодного к этому вещества, иконы Господа и Бога и Спаса Нашего Иисуса Христа… Богородицы… честных ангелов и всех святых и преподобных мужей. Ибо чем чаще через изображение на иконах они бывают видимы, тем более взирающие на них побуждаются к воспоминанию о самих первообразах и к любви к ним, и к тому, чтобы чествовать их лобызанием и почитательным поклонением… почитанием по тому же образцу, как оно воздается изображению Честного и Животворящего Креста и святому Евангелию, и прочим святыням, фимиамом и поставлением свечей… Ибо честь, воздаваемая образу, восходит к Первообразу, и поклоняющийся иконе поклоняется ипостаси [лицу – авт.] изображенного на ней. Осмеливающихся же иначе думать, или учить, или давать профанное употребление священным сосудам… постановляем, если это будут епископы или клирики – извергать из сана, если же монахи или миряне – отлучать от общения»^[1].

Из догмата иконопочитания следует, что:

1. Иконы должны располагаться в достойных местах: «во святых Божиих церквах, насвященных сосудах и одеждах, на стенах и на досках, в домах и на путях». То есть там, где им воздаются должные честь и поклонение.
2. Иконы должны быть изготовлены из долговечных материалов – написаны красками на стенах и досках, сделаны из мозаики и «из другого пригодного к этому вещества».
3. На иконах могут быть изображены только Господь Иисус Христос, Богородица, Его ангелы и святые.
4. Иконы не могут пребывать в забвении, служить простым украшением и т.п. Они предназначены для молитвы и поклонения наравне с Крестом и Евангелием.
   Иконам должно воздавать честь, как и другим христианским святыням,«фимиамом и поставлением свечей… Ибо честь, воздаваемая образу, восходит к Первообразу, и поклоняющийся иконе поклоняется ипостаси изображенного на ней». И наоборот, «кто уничижает образ, тот уничижает и самый первообраз» (прп. Федор Студит, †826)^[2]. А это означает, что любые преднамеренно оскорбительные или просто небрежные действия по отношению к священным изображениям также восходят к лицу (ипостаси) Христа, Богородицы, ангелов и святых.
5. Христиане, не выполняющие вышеперечисленные требования, наказываются отлучением, если они миряне, или извержением из сана, если они священнослужители: «Осмеливающихся же иначе думать, или учить, или давать профанное употребление священным сосудам… постановляем, если это будут епископы или клирики – извергать из сана, если же монахи или миряне – отлучать от общения». Особо отметим предостережение от «профанного употребления священных сосудов».

Таким образом, догмат иконопочитания определяет и норму иконопочитания. А теперь покажем, в каких случаях мы сами, а не злобствующие кощунники и атеисты, выступаем в роли иконоборцев и богохульников.

Далее под священными изображениями подразумеваются: иконы (в т. ч. живописного исполнения), Крест, православные храмы и часовни.

СВЯЩЕННЫЕ ИЗОБРАЖЕНИЯ ИЗ НЕДОЛГОВЕЧНЫХ МАТЕРИАЛОВ

В соответствии с определением VII Вселенского Собора иконы должны изготавливаться из надежных материалов: деревянных досок, смальты (для мозаик) и т. д. Бумажные и подобные им иконы со временем могут желтеть, пачкаться, отсыревать, сворачиваться и проч. Поэтому всем верующим следует избегать «коллекционирования» таких иконок, а производителям лучше не производить их.

Также очевидно, что противоречит норме иконопочитания изготовление священных изображений из любых недолговечных материалов, в том числе из песка и льда.

Увы, в последние годы священные изображения все чаще становятся рядовым артобъектом и помещаются в профанную среду, что ведет к их десакрализации и уничтожению у зрителей чувства благоговения перед святыней.

Композиция из песка «Распятие с предстоящими» на выставке песчаных и ледяных скульптур

В частности, устроители выставок фигур из песка и льда нередко прибегают к изготовлению композиций со священными изображениями или просто копируют известные шедевры иконописи. В таких случаях образы Господа нашего Иисуса Христа, Богородицы, ангелов, наиболее известных и почитаемых святых оказываются среди неподобающего окружения (портретов поп-звезд и т.п.). Кроме того, недолговечность материала обусловливает временный характер таких произведений искусства, которые заранее обречены на уничтожение по естественным причинам.

Песчаная копия иконы прп. Андрея Рублева «Спас» на выставке песчаных и ледяных скульптур – не предмет для почитания, а фон для фотографий на память

Следует особо отметить, что к практике изготовления священных изображений изо льда нередко прибегают и православные приходы, устраивая в зимнее время на прихрамовой территории ледяные композиции со скульптурными и барельефными священными изображениями. Такая «популяризация» православной веры отнюдь не является формой миссионерской работы, но, напротив, ведет к профанации сакрального, разрушает благочестие у прихожан и препятствует формированию его у тех, на кого направлена такая «миссия».

ПРОФАННОЕ УПОТРЕБЛЕНИЕ СВЯЩЕННЫХ ИЗОБРАЖЕНИЙ НА «ПРАВОСЛАВНЫХ ТОВАРАХ»

В последнее время стало обычной практикой использование священных изображений на упаковке и других утилитарных предметах (пакеты, сумки, закладки для книг и т.п.). К сожалению, подобные вещи нередко используются в церковном обиходе, например, церковные свечи для верующих продаются в коробках с иконами и текстом молитв. Как будто сейчас нет возможности приобрести молитвослов или икону по доступной цене.

Упаковка – предмет для неизбежной утилизации после использования самого товара, а не для молитвы

Любая упаковка – предмет для неизбежной утилизации после использования самого товара, а не для молитвы. Размещение на упаковочном материале священных изображений и текстов молитвословий, содержащих имя Божие, естьвопиющее кощунство, вызванное исключительно корыстными интересами производителей, желающих придать своему товару добавочную символическую стоимость в глазах православных покупателей.

Жалкие попытки производителей оправдать свое кощунство обращениями к покупателям утилизировать их продукцию «благочестивым образом» не выдерживают критики и не имеют никаких оправданий. Так, один Интернет-магазин предлагает свечи для домашней молитвы, на картонную упаковку которых наносит изображения Господа Иисуса Христа, Богородицы, святых и тексты молитв. В надписи на своем товаре производитель рекомендует священное изображение вырезать и использовать как закладку, а «пустую упаковку сжечь» самому или отнести в храм для тех же целей. Возможно, в скором будущем в развитие этой мысли производитель напечатает на упаковке своей продукции не только Символ веры, но и сам догмат иконопочитания, с рекомендацией после прочтения сжечь его вместе с упаковкой.

«Свечи церковные»

Гораздо разумнее и благочестивее было бы вообще не размещать священное изображение на упаковке, которая заведомо подлежит уничтожению. Однако и покупатели подобных товаров погрешают тем, что стимулируют дальнейшее расширенное воспроизводство такого кощунства.

Пример упаковки свечей без использования священных изображений

Кстати, о закладках. Они имеют функциональное, служебное назначение и не должны становиться «иконостасами», будучи профанным, а не священным предметом. Закладки со священными изображениями для богослужебных Евангелий не являются аргументом для оправдания использования таковых для домашних целей, в силу принципиального различия в назначении и способе использования самих книг.

«Закладка с молитвой святому в ассортименте» (Источник текста и изображения: сайт Интернет-магазина)

Совершенно недопустимо использовать священные изображения на сувенирной продукции, в которой иконы выступают лишь как декоративный элемент (иконы-брелоки, сувенирные яйца, тарелки, подсвечники, матрешки и т.д.). К ним относятся и декоративные свечи в виде фигурок ангелов, храмов и т.п. Ведь при зажигании свечи происходит уничтожение того, что для верующего должно быть свято.

Икона – это окно в вечность, а сувенир – это в лучшем случае предмет на память, даже если он дорогой

Икона – это окно в вечность, а сувенир – это в лучшем случае предмет на память, даже если он дорогой. Кроме того, если сувенир создается именно как «икона на память», то небезразличны и материалы, из которых она изготавливается. Например, иконы, написанные на гладких камешках (в том числе со «святого места»), могут оказаться неудобными для молитвы и будут восприниматься, прежде всего, как сувенир. Совершенно недопустимым является смешение священных изображений с суеверными символами (например, изготовление сувенира, совмещающего подкову «на удачу» и икону).

Профанацией священного является нанесение священных изображений на любые предметы обыденного употребления. Например:

– посуда: тарелки, кружки, ложки. Допустимыми являются священные знаки (крест) на посуде церковного обихода: сосудах, предназначенных для святой воды, хранения антидора;

Кружки с иконами «в ассортименте» магазина

– одежда: футболки, пряжки для ремней, головные платки и т. п.

Использование подобных вещей мирянами (например, женских головных платков с образами святых) в качестве одежды для целей паломничества, посещения храма и богослужений не переводит эти вещи из разряда обыденных в богослужебные или церковные облачения (такие, как митра архиерея, саккос, фелонь, куколь схимницы и т. п.).

Женский головной платок «Святая Матрона»

– сумки

– постельное белье, ковры, скатерти, салфетки, рушники.

Подушка с иконой «Млекопитательницы». Официальный магазин храма свв. Петра и Павла

Подушки с иконами

– любые товары, на упаковке которых используются священные изображения: пакеты, коробки, бутылки и т. д.^[3]

Также недопустимы наклейки для пасхальных яиц со священными изображениями и священными именами (например, надписи «Христос воскресе» и др.). Неуместно изображать кресты на лентах, предназначенных для обвязывания букетов и венков при погребении умершего. Такие ленты какое-то время лежат на могиле, а потом оказываются в контейнерах с мусором, где крест подвергается поруганию.

Пасхально оформленные куриные яйца с наклейками в виде икон

Не соответствует норме иконопочитания использование священных изображений в ювелирной продукции и бижутерии (браслеты, кольца). В церковной традиции благочестия предметы со священными изображениями принято носить только на груди, у сердца, а не на пальцах, запястье и т. п.

Браслет с иконами

Выводы

В силу догмата иконопочитания и вытекающей из него нормы иконопочитания:

1. Следует отказаться от производства, продажи и любых иных способов распространения, а также приобретения предметов, на которые нанесены священные изображения, если эти предметы предназначены для профанного (бытового) использования, а не для молитвы (посуда, одежда, головные уборы, сувениры, ювелирные украшения, промышленные и ремесленные товары, упаковка продуктов питания и т.п.).
2. Не следует изготавливать священные изображения из любых недолговечных материалов, в том числе из песка, льда, бумаги и др.

Сегодня, в канун Торжества Православия, хочется напомнить, что догмат иконопочитания, принятый на Седьмом Вселенском соборе, выстрадан Церковью и обильно полит кровью мучеников и исповедников. Наше право почитать иконы куплено «дорогою ценою» (1Кор. 6:20), которая есть кровь и страдания праведников за веру. Тем больший спрос с нас за то, как мы сами относимся к священным образам и что мы позволяем в отношении них делать «своим» и «внешним».

Мы видим, что борьба за подлинное иконопочитание продолжается и ныне. Просто иконоборчество приняло другие формы. Теперь оно безостановочно тиражирует святые и дорогие нашему сердцу образы, превращая их в ходовой товар, в средство наживы для себя и в кощунственную насмешку над нашей верой. И если мы этого не понимаем, то, участвуя в такой купле-продаже, совершаем грех по незнанию. Если же понимаем, то согрешаем сознательно, и тогда Бог – нам Судия праведный и грозный!

«Что же делать? Как остановить это беззаконие? – спросят нас читатели. – Пресловутый “рынок” с его культом прибыли – этой подлинной религией капитализма – побеждает даже ревнивое благочестие!»

С рынком можно бороться рыночными же мерами. В свое время угроза бойкота со стороны православных верующих продукции компании «Вимм-билль-данн» из-за ее связей с мормонами (действительной или мнимой – теперь неважно) заставило компанию выступить с опровержениями, а ради восстановления своей деловой репутации срочно установить сотрудничество с Троице-Сергиевой лаврой.

Думается, что это пример и для нас. Отсутствие спроса на продукцию заставит производителя изменить свою маркетинговую политику и искать другие способы привлечения покупателей. Если у потребителей будет спрос не на «православный глянец» (оформление упаковки товаров иконами и храмами, например), а на соответствие продукции норме иконопочитания, то убытки от нераспроданных товаров «рыночным механизмом» принудят производителя изменить свою политику.

Исходя из этого, иконопочитатели сегодня должны объявить спокойный бойкот любой продукции, которая противоречит норме иконопочитания. Надо просто буквально исполнять приведенные выше слова: «отказаться от производства, продажи и любых иных способов распространения, а также приобретения предметов, на которые нанесены священные изображения, если эти предметы предназначены для бытового использования, а не для молитвы».

Возможно, для многих самостоятельно определить такую продукцию будет непросто. Поэтому в последующих публикациях авторы подробно рассмотрят многие аспекты современной жизни на предмет их соответствия или несоответствия догмату иконопочитания.П

15 марта 2019 г.