Март 2024
Пн Вт Ср Чт Пт Сб Вс
 123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031
Календарь
Архивы

ЗА ЧТО СОВЕТСКАЯ ВЛАСТЬ НЕ ЛЮБИЛА БЛАЖЕННЫХ

Ксения Орабей

Источник: Милосердие.Ru

О блаженном Максиме Румянцеве епископ Кинешемский Василий говорил: «Многих я видел подвижников, молитвенников и духовных людей, но этот ближе всех к Богу». Память 13 августа

Разозлить его было невозможно

Когда Максиму исполнилось 10 лет (1870), он потерял отца, а вскоре и мать. Для мальчика это стало таким потрясением, что чуть погодя он ушел странствовать, как говорили, «по святым местам».

Тридцать лет о нем ничего не было слышно, а когда Максим вернулся, то его едва узнали: он странно выражался, предпочитал жить на улице и ходить босиком. При этом знал наизусть многие церковные службы и богослужебные тексты, часто их напевал. А читать не умел.

Поначалу в деревне решили, что Максим в странствиях лишился рассудка. Но со временем некоторые стали догадываться, что тут другое. Вроде, говорит чудно, а если прислушаться – получается загадка, которая вскоре отгадывается событиями в жизни.

Однажды, в начале войны 1914 года, односельчанина Максима, Андрея Груздева, в бане которого иногда жил Максим, призвали в армию. «Прощай, Максим Иванович, может, не вернусь!..», — сказал Груздев ему перед уходом. «До свидания, сладкий барин!», — ответил Максим Иванович со «сладкой», радостной улыбкой. И Груздев почувствовал, что они еще встретятся. Эта мысль поддерживала его на войне, и вернулся с фронта он живым и здоровым.

Дочь его, Ве­ру Груз­де­ву, Мак­сим Ива­но­вич на­зы­вал Хри­сто­вой неве­стой. «Вер­но, ты, Ве­ра, за­муж не вый­дешь», — го­во­ри­ла ей мать. И дей­стви­тель­но, она оста­лась де­ви­цей.

Были люди, которые жалели Максима, называли уважительно «Максимом Ивановичем», старались его накормить, обогреть и дать приют. А вот деревенские мальчишки, точно, как написано в старинных житиях, смеялись над святым: били его камнями и палками и дразнили. Максим Иванович только улыбался, разозлить его было невозможно.

Если кто-нибудь дарил сапоги Максиму, он их сразу же отдавал другим людям или клал в них бумагу, чтобы ходить было неудобно. У него было две рубахи, которые он одевал одну на другую и никогда не снимал.

Как-то раз друг Максима, священник Николай Житников, уговорил Максима «попариться в бане». Долго священник стоял под дверью, а когда зашел в парную, то обнаружил Максима, сидящего в грязных рубахах на полке. Максим, весь красный, с улыбкой сказал: «Так ты же мне сам велел париться, а не мыться».

«Да пожар же!»

  Мак­сим Ива­но­вич ни­ко­гда не го­во­рил с че­ло­ве­ком пря­мо, а все­гда как бы о се­бе. При­шел как-то к Мак­си­му Ива­но­ви­чу свя­щен­ник Гри­го­рий Аве­рин, и бла­жен­ный ска­зал ему:

– Вот Мак­си­ма Ива­но­ви­ча ско­ро за­бе­рут. Ско­ро за­бе­рут – да это ни­че­го. Умрет Мак­сим, и при­ле­тит со­ло­вей, но не ся­дет на мо­гил­ку и не про­по­ет.
Вско­ре о. Гри­го­рий был аре­сто­ван и в ла­ге­ре рас­стре­лян.

И только когда человек никак не понимал сказанного, блаженный Максим говорил прямо. Как-то си­дел Петр Ко­че­рин со сво­и­ми дру­зья­ми на за­ва­лин­ке. И Мак­сим Ива­но­вич тут же. Вдруг по­сре­ди раз­го­во­ра Мак­сим Ива­но­вич го­во­рит:
– Вот, ды­мок по­шел.
Но ни­кто не об­ра­тил на это вни­ма­ния. Мак­сим Ива­но­вич через неко­то­рое вре­мя на­стой­чи­вее про­из­нес:
– Ды­мит. Ды­мит.
Но опять ни­кто на его сло­ва не об­ра­тил вни­ма­ния, и то­гда Мак­сим Ива­но­вич уже в го­лос за­кри­чал:
– Да по­жар же!
Тут все вско­чи­ли. За­бе­жа­ли за дом, а там по­лы­ха­ло гум­но.

В гости к Максиму Ивановичу из Кинешмы, пешком (60 км от деревни, где жил блаженный) часто приходил епископ Кинешемский Василий (Преображенский), с которым блаженный имел духовное общение, владыка его исповедовал и причащал. Епископ говорил о юродивом: «Многих я видел подвижников, молитвенников и духовных людей, но этот ближе всех к Богу».

Епископ, который и сам был праведник, понимал, что под видом деревенского простака Бог послал людям подвижника, достигшего чистоты сердца, бесстрастия, независимости от чего-либо земного и потому получившего многие дары – прозорливости, утешения, благодатной помощи людям.

Максим, предчувствуя визит епископа, предупреждал Екатерину Груздеву, у которой часто жил. Благодаря этому она успевала навести порядок и подготовиться к приходу дорогого гостя.

Но незадолго до ареста епископа Василия Максим не стал предупреждать хозяйку, а когда епископ пришел к Максиму, блаженный усадил его не в доме за столом, как обычно, а на пороге, предсказывая скорые испытания.

Пришедшей к нему Ольге Добрецовой Максим Иванович сказал:
– Ты оста­вай­ся, а то лю­ди злые…
Не по­слу­ша­лась она и по­шла. Нуж­но бы­ло ид­ти глу­хим ме­стом. И ви­дит – сто­ят му­жи­ки. Бро­си­лась она бе­жать, му­жи­ки – за ней. Взмо­ли­лась Оль­га к бла­жен­но­му Мак­си­му о по­мо­щи. И слы­шит – стих звук по­го­ни, пе­ре­ста­ли ее пре­сле­до­вать.
Оль­га ни­ко­гда не рас­ска­зы­ва­ла бла­жен­но­му по­дроб­но­стей сво­ей жиз­ни в об­ще­жи­тии, где у нее не бы­ло ни кро­ва­ти, ни по­сте­ли, она спа­ла на по­лу.
Мак­сим Ива­но­вич сам го­во­рил:
– Вот раз­ва­лят­ся, как ба­ре, на кро­ва­тях, а у ме­ня – паль­то под го­ло­ву и под се­бя.
Паль­то это вско­ре укра­ли, о чем ей бла­жен­ный сам ска­зал:
– Вот ка­кие злые лю­ди, паль­туш­ку укра­ли. Но ты не рас­стра­и­вай­ся. Вско­ре Оль­га на­шла на зем­ле день­ги, ко­то­рых как раз хва­ти­ло на по­куп­ку паль­то.

Бы­ва­ло, что Мак­сим Ива­но­вич ни к ко­му не шел но­че­вать, а са­дил­ся со сво­им меш­ком по­сре­ди ули­цы и си­дел здесь по несколь­ку дней. Од­на­жды зи­мой он про­си­дел так неде­лю. Од­на жен­щи­на сжа­ли­лась над ним:
– Мак­сим Ива­но­вич, так же нель­зя.
– Ко­неч­но, нель­зя, – крот­ко от­ве­тил бла­жен­ный, но не сдви­нул­ся с ме­ста.

Од­на­жды, ко­гда бла­жен­ный жил у Груз­де­вых, он на­чал с са­мо­го утра петь за­упо­кой­ные сти­хи­ры и пел их по­чти весь день. Хо­зяй­ка спро­си­ла:
– Что ты все за­упо­кой­ные сти­хи­ры по­ешь? Мак­сим не ответил, про­дол­жая петь, а закончив, ска­зал:
– Ну, те­перь все. От­пе­то. Опус­кай­те в мо­ги­лу.
Вско­ре при­е­ха­ли из Ки­не­шем­ско­го Успен­ско­го мо­на­сты­ря и ска­за­ли, что в мо­на­сты­ре умер­ла мо­на­хи­ня.

Пора багаж собирать

Мно­гие, ви­дя, ка­кую жизнь блаженный Максим ве­дет, го­во­ри­ли:

– Мак­сим Ива­но­вич, ты уже спа­сен, ты уже в Цар­стве Небес­ном.
– А кто это зна­ет: в Цар­стве ли? – от­ве­тит бла­жен­ный, глянет на об­раз Ца­ри­цы Небес­ной. – Ца­ри­ца Небес­ная! – вос­кликнет и заплачет.
Очень любил Максим Пасху. Зная служ­бу на па­мять, он подпевал на богослужении, а потом сидел до рассвета, молился. На Пас­ху, говорил, — солнце играет.

Неза­дол­го до сво­е­го аре­ста (1928) Мак­сим Ива­но­вич при­шел к о. Ни­ко­лаю Жит­ни­ко­ву и ска­зал:

– Отец Ни­ко­лай, да­вай ба­гаж со­би­рать.

И дей­стви­тель­но, вско­ре они оба бы­ли аре­сто­ва­ны. Как выяснилось, секретарь деревенского комитета бедноты (позже председатель колхоза) Василий Сорокин и его сын Владимир пожаловались на юродивого в ОГПУ, просили забрать его в тюрьму.

За блаженным и отцом Николаем приехали в село. Стояла зима.

Андрей Груздев спросил у милиционера, в чем обвиняют Максима Ивановича? Милиционер ответил: «Да нам не жалко. Он нам не мешает, но на него уже третье заявление подано с просьбой арестовать.

Так что собирайся, Максим Иванович, поехали». Максиму не потребовалось время на сборы: у него не было вещей. По пути одна женщина спросила у Максима, куда его везут. Он радостно ответил: «К Царю на обед!» Он знал, что впереди его ждут жестокие побои и смерть, но и видел, какую награду приготовил ему Господь за страдания.

В кинешемской тюрьме юродивому организовали пытки, держали то в жаре, то в холоде. Священник Николай Житников был свидетелем мучений и убийства блаженного и говорил, что святой безропотно переносил страдания и «умер, как великий праведник».

За что арестовали блаженного?

А все-таки, за что же арестовали блаженного Максима Ивановича? Чем помешал «странненький» главе деревенской бедноты Сорокину и его сыну-трактористу? Вроде не кулак, чтоб позавидовать, и не видный катехизатор молодежи? Так за что?

Клирик храма Покрова Божией Матери на Лыщиковой горе (Москва), автор житий новомученников и исповедников российских, игумен Дамаскин Орлов, на вопрос, чем советской власти мешали юродивые, говорит так:

«Люди боялись открыто исповедовать свою веру, но почитание Христа ради юродивых, блаженных, все оставивших ради бескомпромиссного исполнения заповедей, не прекратилось, хотя этот подвиг приобрел в ХХ веке несколько иной смысл.

Юродивые, жившие в христианском обществе, шли на крайнее средство для приобретения совершенного смирения — непрекращающееся поношение от мира <…>  в двадцатые и тридцатые годы юродивые становятся духовными просветителями, живыми носителями церковного опыта, проповедниками Священного Писания, наставниками в духовной жизни.

В условиях, когда храмы были закрыты, духовенство арестовано, сослано или расстреляно, именно к юродивым обращались люди за христианским советом, помощью, утешением».

Использованы материалы книги игумена Дамаскина Орловского «Му­че­ни­ки, ис­по­вед­ни­ки и по­движ­ни­ки бла­го­че­стия Рус­ской Пра­во­слав­ной Церк­ви ХХ сто­ле­тия. Жиз­не­опи­са­ния и ма­те­ри­а­лы к ним. Кни­га 2» Тверь. 2001. С. 265-271.

Ксения Орабей

Добавить комментарий

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.